По дошедшим до наших, дней памятникам искусства мы можем изучать глубокое прошлое своего народа. В древней Руси был открыт тот секрет жизни в искусстве и среди искусства, утрата чего так, болезненно ощущается нами теперь. Искусство в древней Руси срасталось крепко с жизнью, коренилось в ней так глубоко, как никогда в Руси петровской п после-петровской. Почти все, к чему прикасалась рука человеческая, носило отпечаток красоты. Особенным богатством отличались предметы церковного обихода. Художественные образцы в виде миниатюр, украшающих страницы наших ветхих рукописей, остатки церковной живописи и церковного шитья — все это говорить о любви к красоте наших предков.

Ценным материалом являются также поморская лицевыя рукописи, который носят на себе все черты, свойственные древне-русскому искусству. Своеобразный почерк письма, узор заглавных и прописных букв, заставок — все говорить за то, что поморская рукописи являются произведениями особой художественной школы, строго соблюдавшей художественный традиции древней Руси. Эта школа создалась под влиянием совершенно особых условий быта и религиозных, воззрений.

В древней Руси, в особенности с ХV по XVI столетие, церковь являлась главной, господствующей силой всей общественной жизни. Всюду, решительно во всех отраслях государственного и общественного строя преобладало церковное начало. Эта церковность являлась основой народности или, как тогда называли, «прирожением».

Русский народ сжился с таким укладом и не допускал в нем никаких новшеств и изменений. Жизнь текла в старых национальных, выработанных веками формах. Немудрено поэтому, что когда в ХVII веке стали замечаться уклонения от, старого бытового строя, со стороны благочестивых предков раздались голоса протеста: «пришла беда и скорбь и гибель роду христианскому: отлучился веры православный, возлюбив слабую и незаконную латинскую и прочих ересей веру и позавидехом их иноверным ризам от глаз и до ног, и всего их обычая. А Бог не повеле на неверных ризы и на их, обычаи верным человеком взирати и завидети, понеже Богу мерзко беззаконное шитье их и обычай их мерзок и неприятен».

Так говорится в старинной староверческой рукописи. Но, несмотря на предупреждения ревнителей старины, устои древне-русской самобытности стали постепенно расшатываться. Религиозно-нравственное мировоззрение заменилось мирским, светским. Церковное искусство стало падать. Новые взгляды нашли отражение и в быту. В Москве бояре стали носить платья, кафтаны и шапки иноземного покроя, другие стали, по примеру иностранцев, брить себе бороды. В довершение всего, кое-где стало распространяться «проклятое и бесовское былие» — табак. Престарелый святейший Иосиф — патриарх Московский и всея Руссии — с сердечною болью, взирая на все эти новшества, предостерегал народ от чужестранных обычаев. «В коейждо стране свои обычаи — писал патриарх в одном из своих поучений — не приходить чужой закон в другую страну, но каждая своего обычая закон держит». При таких народных настроениях, под протесты народных масс, скорбевших о «порухе» своего «прироженья», патриарх Ннкон начал вводить новшества.

Тогда, не стерпев «порухи» своей народной веры, ревнители старины, соединявшие ее в своих представлениях неразрывно с русской самобытностью, выступили на защиту устоев древлеправославия. Будучи подавлены силою, защитники древляго благочестия и бытовой старины подверглись свирепым преследованиям, и гонениям.

В олонецких и архангельских лесах, в недоступных дебрях Заонежскаго Поморья, в печальных студеных весях Архангельских, Холмогорских и Кандалакжских стали возникать скиты и общины.

Оттуда, подобно «трубам златокованным», стали раздаваться голоса проповедников. Ярко засияли в темноте безвременья имена таких учителей староверства, как епископ Коломенской Павел, инок Епифаний, Савватий, Герман и др.

Сюда же в Заонежское Поморье в 1694 году пришел с Шуньгскаго погоста Данила Викулин. Избрав «красное место» на берегу реки Выга, он поселился здесь и основал скит, известный под именем Даниловского Выгорецкого скита. Особенного процветания достиг Даниловский скит под руководством князя Андрея Денисовича Мышецкаго. Ему, вместе с братом его Семеоном, суждено было стать могущественною опорою древляго благочестия, гордостью и славою правой веры. Не прошло и десяти лете со времени основания скита, как в нем уже стало тесно от притока верных христиан. Тогда по рекам Выгу, Лексе и другим рекам и озерам стало основываться множество других скитов, державшихся Даниловскаго Поморскаго ученья. Во всех этих религиозных староверческих общинах, наряду с хранением чистоты и неизменности древних церковных обычаев, соблюдалось и благолепие богослужения. Даже в самых глухих уголках молитвенные храмы поражали своей древне-русской красотой. При входе в моленную чувство благоговения охватывало каждого. Богатый иконостас, украшенный древнейшими ценными иконами. Десятки горящих лампад и сотни зажженных свещей сняли, как лице Божие. Наставники вели службу смиренно и стройно, на клиросах певцы, одетые в древния монашеския одеяния, пели церковныя песнопения старинного столпового напева. Сотни иноков стояли смиренно с лестовками в руках. (А.Щапов, «Русский раскол»). Прекрасно сознавая всю привлекательную силу, все влияние красоты на народные массы, умный от природы, начитанный в Писании и весьма образованный Андрей Дионисович старательно собирал по всей Руси древния рукописи, иконы, напрестольныя Евангелия и церковную утварь. Выговский скит стал постепенно превращаться в своего рода академию староверства. Андрей Дионисович не удовлетворился тем, что обитель имела за собой «срытыя горы и расчищенные леса», но стремился к тому, чтобы поднять просвещение своих братьев но вере. В Выговском монастыре, наряду с богословской школой, в которой Андрей Дионисович преподавал ораторское искусство, была устроена школа искусных «списателей» для переписывания и распространения старинных богослужебных книг. Кроме того была открыта школа певцов для обслуживания староверческих часовен и моленных, наконец, школа иконописцев для изготовленья икон но древним подлинникам и образцам. Обучившиеся в этих школах искусники расходились во все стороны Поморья, возрождая и поддерживая любовь к древне-русскому церковному искусству. Основные мотивы воспроизведения икон и рисунков в лицевых рукописных книгах оставались неприкосновенными со всей чистотой древне-русских традиций. Для закрепленья благочестивых чувств современников и для услаждения их досуга, сотнями распространялись так называемыя «беседныя» книги и «поморские листы», украшенные цветными миниатюрами. Во всех этих произведениях соблюдались общия основы создавшей их школы. Сохранялся один общий, проникающий их стиль, который можно назвать особой «поморской» школой.

Насколько отвечали народному вкусу и пониманию живописныя и иконописныя произведения этой школы, лучше всего доказываете ея живучесть. Мастера-иконописцы, переписчики древних книг существуют в Поморье и доныне.

В староверческих молельнях и в отдельных семьях еще много можно найти икон «поморскаго» письма. Так, среди многочисленных икон поморскаго письма Гребенщиковской общины в Риге имеются превосходные памятники иконописи начала XVIII в. (см. деталь иконы «Тайная вечеря»).

Отличные по композиции н колориту иконы поморскаго письма хранятся во многих староверческих храмах Латгалии. К сожалению, поморская школа совершенно не изучена. Редкие памятники народнаго творчества еще ждут своего исследователя.

В староверческих семьях еще и сейчас можно найти старинные рукописные книги, написанные в Поморье. Особенно распространены лицевым поморские рукописи, которые представляют огромный исторический и художественный интерес для всех любителей искусства. По содержание рукописи весьма разнообразны.

Из богослужебных книг чаще встречаются: «Обиход», «Триодь» (цветная и постная), «Октай», «Трезвон» и другие, богато украшенные заставками и заглавными буквами.

Реже встречаются «беседныя» книги, или сборники религиозно-нравственного содержания. Из богатой полемической литературы на первом месте стоят знаменитые «Поморские ответы».

Хорошие, богато-расписанные рукописные образцы этой книги встречаются сравнительно редко, так же как и лицевой толковый Апокалипсис. В книгохранилище Рижской Гребенщиковской общины имеется редкий экземпляр «Поморских ответов» середины XVIII столетия. Заглавные листы и отдельные заставки этой книги отличаются правильным рисунком в выдержанном поморском стиле.

Тонкий рисунок поражаете своей художественной простотою и изящностью. Узор выведен кистью и умело разделан золотом, желтою, красною и зеленою красками. К этим красками прибавлены удачно черные узоры и полоски. Умеренное пользование красками и золотом говорите о художественном чутье. В содержании узора преобладании растительные мотивы.

Изображения «Лицевого Апокалипсиса» начала XVIII в. из собрания В. Г. Кудрячева

исполнены в духе традиций древне-русской иконописи. Рисунки «Апокалипсиса» писаны разноцветными красками и отличаются благородной, не кричащей яркостью тонов. При всем разнообразии рисунков поморских рукописей, они отличаются общностью стиля и художественных приемов. Все это свидетельствуете об их происхождении из одной художественной школы.