14 апреля 1682 г. в Страстную пятницу, в Пустозерске, были сожжены в срубе проповедники и защитники Древлеправославия: Аввакум, Лазарь, Феодор и Епифаний. Официально было объявлено, что казнили их за «великие на царский дом хулы».

Почему-то всем современникам тех событий сразу стало ясно, что это воля патриарха Иоакима, направленная на всемерное искоренение исконных русских традиций пребывания в лоне христианства и насильственное насаждение чуждых на Святой Руси «евро-стандартов» православия.

Не забыли свидетели тех лет отметить и мелочный расчет тюремщиков — старая тюрьма пришла в ветхость, деньги же, направленные на строительство новой, как обычно, разворовали, а срок для отчетности неумолимо приближался. Да и охранять строптивых защитников старой веры становилось все сложнее. Они по-прежнему ухитрялись что-то писать и пересылать свои воззвания к простому народу, никакие запоры и жестокие проверки не помогали. Как отмечают исследователи письменного наследия Аввакума, основная часть его бунтарского творчества приходится именно на период ссылки в Пустозерск и составляет около 70 разноплановых текстов.

Несмотря на общеизвестность, казнь Аввакума в 1682 году накануне грандиозных политических баталий в Москве, вызывает ряд вопросов.

Во-первых, странно выбранное время казни. Почему молодой царь Феодор Алексеевич, сменивший на престоле отца в 1676 г., не отдал приказа казнить сразу же после коронации? Это было бы более понятно: новое правление — новые порядки. Между тем, смертный приговор был вынесен буквально накануне кончины (умер 27 апреля).

Во-вторых, что это за «хулы на царственный дом»? Поначалу Аввакум отзывался в рамках традиции и главным виновником церковных реформ называл патриарха Никона, и только в последних воззваниях появляется обличение царя в попрании святынь Древней Руси, приводятся примеры из Священного писания проклятий на род самодержцев, отступивших от веры отцов. Может быть, это напугало околокремлевскую клику? Вопрос открытый.

В-третьих, есть большие сомнения в существовании самого приказа о казни. На данный момент нет ни оригинала, ни копий, ни каких-либо подлинных упоминаний, подтверждающих наличие царского распоряжения казнить ссыльных в Пустозерске. Известно, что царь сильно болел и был практически прикован к постели. На смертном одре монархи, по обыкновению, отпускают самых закоренелых преступников, вносят вклады в монастыри на помин души, т.е. перед лицом вечности думают об отпущении грехов. Никона же простил. И потом, такой указ, если он действительно существовал, крайне необходимо было бы сохранить для истории как свидетельство борьбы, победы и славы никонианства и романовской монархии во имя идеи главенства Константинополя.

В-четвертых, на наш взгляд, казнь столпов Древлеправославия необходимо рассматривать в контексте борьбы боярских кланов Милославских и Нарышкиных за престол, что в 1682 г. спровоцировало в Москве народный бунт с религиозным содержанием.

Царь Алексей Михайлович от брака с Марией Милославской имел тринадцать детей: пять сыновей и восемь дочерей. Царевичи Дмитрий и Симеон умерли еще младенцами, царевич Алексей, которого отец объявил наследником престола, скончался в 16 лет. Отцовский престол, поэтому, достался калеке Феодору — по нему проехали зимой сани, чем и повредили позвоночник; его часто носили на троне или водили под руки. Чуть позже он заболел цингой.

Илья Данилович Милославский, тесть царя Алексея, скончался еще в 1668 г., и власть в клане Милославских перешла к энергичному и деятельному Ивану Михайловичу. Именно он обеспечил плавный и безболезненный переход власти к калеке Феодору, приведя к присяге всех верных сатрапов покойного Алексея Михайловича. Его активно поддержали кн. Алексей Трубецкой и кн. Юрий Долгоруков с сыном Михаилом, боярин Богдан Хитрово с сыном Иваном, кн. Григорий Ромодановский с сыном Михаилом и другие. Попытка кн. Юрия Долгорукова потеснить Ивана Милославского, видимо, провалилась; последнее время некогда всесильный сатрап лежал в постели разбитый параличом. Представители когда-то опальных кланов дружно поддержали Милославского, поэтому всяческие попытки Артамона Матвеева и клана Нарышкиных возвести на престол Петра, сына царя Алексея от Наталии Нарышкиной, не увенчались успехом, а сам он был сослан в Пустозерск и проживал в доме, недалеко от Аввакума. Таким образом, ссыльный боярин мог на месте убедиться в степени опасности протопопа для царственного дома. Ярый западник Матвеев был чужд идеи возрождения Древлеправославия, среди Нарышкиных приверженцев старой веры заметно не было, поэтому и их кандидат на престол был изначально определен гонителем старых традиций и обрядов.

В 1680 г. ушли в мир иной кн. Алексей Трубецкой и боярин Богдан Хитрово. Кончина этих политических персон тут же сказалась на положении самого Ивана Милославского. Когорты новых клевретов, носивших и водивших царя-инвалида, стала упорно теснить «старую гвардию» царя Алексея. Важные посты в государстве перешли вскоре к «паркетным генералам» Языковым, Апраксиным, Лихачевым. Представители прежде опальных кланов, предчувствуя борьбу за место возле трона, пришли в движение и приготовились сделать правильный выбор.

В июле 1681 г. царь-калека потерял сына и жену. Новое окружение в феврале 1682 г. женило Феодора на Марфе Апраксиной, а перед этим практически вырвало у слабеющего монарха указ об отмене местничества. Страшась возвращения к власти клана Милославских, клевреты начинают политический торг с Нарышкиными и хлопочут о возвращении из ссылки А.Матвеева. Предствители Нарышкиных проводят активные закулисные переговоры с патриархом Иоакимом о поддержке прав их кандидата, т.е. Петра, на престол.

Самой важной и выигрышной теперь становилась, как ни странно, фигура патриарха Иоакима. Он нужен был Нарышкиным, чтобы придти к власти и посадить на престол царевича Петра и нужен был Милославским, чтобы также придти к власти и посадить на престол царевича Ивана, являясь тем самым гарантом лигитимности (законности) монаршей власти. Без поддержки со стороны патриарха ни один из царевичей не стал бы царем.

Согласно русской монархической традиции и европейским законам престолонаследия того времени, конечно же, царевич Иван являлся бесспорным кандидатом на престол. Царевич Петр имел все шансы остаться не у дел и разделить судьбу многих «вторых сыновей», которые так никогда и не стали первыми. Патриарх Иоаким, таким образом, шел сознательно на нарушение традиций и законов, отдавая власть клике узурпатора. Впрочем, смотреть сквозь пальцы на всякого рода нарушения станет доброй традицией самого никонианского руководства (и чин патриарха подпадет под сокращение, и кровосмесительные браки в семействе Романовых будут разрешены, и гомосексуализм в церковной среде расцветет и т.д.).

Полагаем, что при таком политическом раскладе сил глава никонианской церкви мог как у Нарышкиных, так и у Милославских потребовать казни пустозерских мучеников. Полагаем также, что специального указа на казнь от царя не было, т.к. иначе он бы сохранился или цитировался пространно.

Как сильно был опасен Аввакум, показали события мая 1682 г. в Москве. Бунт стрельцов, начавшийся из-за притеснений проворовавшихся полковников, и подогреваемый с обеих сторон противоборствующими кланами, вскоре превратился в грандиозное городское восстание. Были уничтожены последние оставшиеся в живых сатрапы царя Алексея (кн. Юрий Долгоруков с сыном Михаилом, кн. Григорий Ромодановский, думный дьяк Алмаз Ива¬нов), сметены временщик Артамон Матвеев и почти весь клан Нарышкиных, наказаны и сосланы клевреты царя-калеки Феодора (Языковы, Апраксины, Лихачевы). Поднятый во время восстания кн. Иваном Хованским вопрос о вере заставил всерьез обеспокоиться патриарха Иоакима и царевну Софью. Более того, вызванные для спора в Грановитую палату расколоучители фактически доказали несостоятельность и ущербность для страны никонианства, показали пути избавления от этой политической ереси.

Третья сила, стихийно возникшая во время московского городского восстания, имела все шансы смести Романовский режим, возвести на престол новую династию и вернуть в Россию Древлеправославие.

Почему же этого не произошло? Предлагаем некоторые соображения.

Во-первых, недостаточный авторитет споривших расколоучителей и оторванность их от московской элиты. Появись в Грановитой палате Аввакум или кто-либо из пустозерских затворников, симпатии многих бояр и дворян были бы на их стороне, а некоторые вспомнили бы беседы 18-летней давности, когда Аввакум вел разговоры о вере с ними или их родителями. Личное знакомство и ореол мученика могли поставить протопопа вровень с патриархом.

Во-вторых, узость протестного электората. За старую веру выступили стрельцы и лишь незначительная часть москвичей и дворян.

В-третьих, отсутствие поддержки кн. Ивана Хованского прочими боярскими родами и кланами, отсутствие у него четкой и последовательной программы действий. В дальнейшем его протестное выступление будет названо «Хованщиной».

В-четвертых, отсутствие единого кандидата на престол в случае смены династии. События развивались настолько стремительно, что некогда опальные роды и кланы просто не успели бы договориться о чем-либо и выдвинуть кого-либо вместо Ивана и Петра Романовых. К тому же вновь замаячила перспектива побыть временщиком у трона, пока царь юн и неопытен. Было серьезное опасение, что в случае устранения законных царевичей, стрельцы поднимут новый бунт, уже против узурпатора. У староверов же возникали сомнения по поводу желания защитить и вернуть Древлеправославие у кого-либо из бояр и князей.

В-пятых, третья сила, потенциально имеющая возможность переменить ход истории России, оказалась в руках опытной царевны Софьи и ее фаворита кн. Василия Голицына. Сей князь, глава рода Голицыных и самый реальный кандидат на престол, предпочел роль временщика при особе Софьи Алексеевны. Прочие кандидаты явно уступали ему в политическом весе.

Василий Борисович Шереметев вернулся из крымского плена и в апреле 1682 г. умер в глубоком одиночестве. У Петра Большего и Петра Меньшего Шереметевых, похоже, напрочь отсутствовали серьезные политические амбиции, всю свою жизнь они привыкли бояться за себя, за семью, за имущество. Во время воеводства в Тобольске они организовывали гонения на староверов. Князья Хилковы затерялись по службе, а последний князь Пронский вовсе пропал из анналов истории. Князья Черкасские не обладали авторитетом своих родителей, более того, кн. Михаил Яковлевич даже участвовал в сыске беглых крестьян-староверов.

Князь Никита Одоевский был еще жив и нес придворную службу, много времени проводил в загородных поместьях в окружении внуков и правнуков. Его единственный оставшийся в живых сын, князь Яков, прославился как палач боярыни Морозовой, преследователь староверов и жестокий каратель восставших разинцев. Удивительно было то, что он вообще остался жив в мае 1682 г.

Любопытный документ в своей «Истории» приводит С.Соловьев, — лист о изменниках-боярах, которых, якобы, хотел уничтожить Хованский. Если наличие там имен патриарха и Ивана Милославского понятно и закономерно, то упоминание прочих наводит на мысль о хитрой уловке царевны Софьи. Приведены имена как раз тех бояр и князей, на помощь которых Иван Хованский мог рассчитывать, пусть даже и теоретически (Одоевские, Черкасские, Голицыны, Шереметевы). Такой листок мог быть использован только в одном случае — запугать стрелецкой расправой именно перечисленных в нем, не дать возможности объединить усилия опальным кланам и тем самым изолировать Ивана Хованского от потенциально опасных бояр. К тому же, царевна Софья не могла не знать о непрязни Голицыных и Шереметевых. Разделяя, Романовы попрежнему, властвовали.